Замечательно, ничего не скажешь! Не хватало только ввязаться в настолько щекотливое дело. Как в народной пословице: йотуны бьются, а у людей голова болит. Но отказа под предлогом отпуска дети стихии не простят.

Видимо, Шемитт заметил мои колебания.

— Я говорю от имени своей Семьи. — Заверил он, приосанившись. — Видите ли, это дело создаст прецедент и повлияет на судьбу будущих детей в смешанных семьях. Поэтому вы получите любую помощь и поддержку всех драконов, не говоря уж о солидном гонораре.

Я понимающе кивнула: прецеденты у нас официально законом не признаны, но на практике имеют немалый вес.

— Хорошо, давайте встретимся завтра у меня в консультации в десять. Договорились? — решилась я, и перспектива новых встреч с Шемиттом приятно щекотала нервы, равно как и предвкушение ожесточенного сражения в заседании.

— Договорились! — отозвался он, поднимаясь.

— И вот еще что. — Остановила его я. — Мне нужна сама Шелина и все бумаги, которые у вас есть.

— Хорошо, Анна, я все подготовлю. — Кивнул он. — Мне пора.

Я проводила его до двери и вежливо попрощалась, сама не зная, рада ли его возвращению в мою жизнь.

Заварить душистый чай, выудить из запасов Ната плитку шоколада и расположиться на диване — лучше всего думается под что-нибудь сладкое.

Но размышляла я вовсе не о новом деле — нет смысла морочить голову, пока недостаточно данных. Меня больше интересовали личные вопросы.

Последний раз я видела Шемитта, когда мы ужинали на острове. Надо признать, что тот вечер закончился весьма интригующе, а потом он вдруг исчез и даже не позвонил. Все говорило о том, что первое свидание станет и последним, но похоже, в этом я ошиблась. Думаю, Шемитт просто решил изменить тактику, рассчитывая, что разлука подогреет чувства. А вместо этого я не стала с ним разговаривать! Откровенно говоря, это получилось нечаянно — перед прыжком с парашютом не до объяснений. Надо думать, он счел это банальной обидой, а сегодняшний прохладно-отстраненный разговор наверняка утвердил Шемитта в этом мнении.

Сдержанность — моя вторая натура, на безумства ради любви я не способна. К тому же сомневаюсь, что наши чувства можно назвать столь возвышенным и, к сожалению, затертым словом. Я не могла сойти с ума настолько, чтобы обо всем забыть…

Впрочем, Шемитт мне нравится, и что мне мешает просто получать удовольствия от общения с ним? У нас маловероятно общее будущее — разная продолжительность жизни, материальное положение, бытовые условия, — все это почти непреодолимые препятствия. Но так хочется верить в лучшее! Пожалуй, стоит рискнуть.

Придя к такому выводу, я развеселилась. Стоило так прилежно размышлять, чтобы в итоге пустить все на самотек! В голове приятно шумело, как от шампанского, и врывающаяся в распахнутое окно развеселая песня о любви придавала мыслям легкомысленный оттенок.

Я ликвидировала следы преступления против порядка в доме (Нат не позволял мне таскать еду в гостиную) и отправилась в спальню, где провалялась часа полтора. Потом вернулся Нат с целым ворохом покупок, и ему понадобилась помощь, чтобы разложить по местам купленные продукты и хозяйственные мелочи. На предложение еще чем-то подсобить Нат ворчливо велел отдыхать, чему я охотно подчинилась.

Однако значительно приятнее валяться в постели, зная, что впереди две недели отпуска. Глянцевые журналы дразнились описаниями пляжей и заманчивыми летними картинками, а мой отпуск опять отодвигался. Я раздраженно отбросила прессу и легла, уставившись в потолок. Шемитт снова внес сумбур в мою жизнь и чувства!..

Проснуться назавтра оказалось не так-то просто даже после двух чашек крепкого кофе. Организм протестовал, требуя обещанного безделья, и даже Соль, которая заглядывала в неплотно задернутые шторы, вызывала только глухое раздражение.

Субботним утром город спал, травя душу безмятежным покоем. А мой строгий темно-синий костюм — своеобразная арестантская роба трудоголика, и настроение оставляло желать лучшего. В садах как будто щедро разбросан янтарь и гранаты — спелые абрикосы, налитые соком персики и кисловатая вишня. Хотелось, как в детстве, залезть на дерево и наесться всласть… Но сады сторожат собаки, высокие заборы и защитные руны, да и не к лицу адвокату лазать по чужим дворам! Хотя такие свежие фрукты и овощи не купишь — вкуснее всего прямо с грядки, напоенные сладким соком…

Я сглотнула слюну и решила завтра же поехать к родителям: преимущества частного сектора налицо.

Пройдя пешком до офиса, я обнаружила, что Шемитт вместе с миловидной драконицей уже ждет возле припаркованной неподалеку машины.

Поприветствовав их, я попросила минутку подождать и открыла офис. Спустя минуту я пригласила драконов заходить.

Теперь можно рассмотреть новую клиентку, которую Шемитт представил по всем правилам. Надо сказать, что ее имя, Шелина Ласковое Солнышко, вполне соответствовало внешности. Яростное пламя, бушующее в Шемитте, в Шелине казалось веселым огоньком, о который хочется согреть озябшие руки. Забавно видеть две ипостаси стихии — одновременно похожие и разные.

Я привычно предложила изложить суть проблемы. Шелина очень волновалась и смущалась, поэтому потребовалось немало усилий и мягкое подбадривание, чтобы ее разговорить. Похоже, она по характеру мягкая и кроткая, и не склонна демонстрировать огненный нрав. Это плохо, потому что в заседании она растеряется и не сумеет дать достойный отпор. Следовательно, мне будет вдвойне тяжело.

Шелина повторила услышанную вчера от Шемитта историю. Впрочем, повторение не помешает, тем более что ее рассказ изобиловал деталями, которые он пропустил.

Задав несколько уточняющих вопросов, я приступила к изучению документов. Получается, огненная семья официально обратилась к эльфам с просьбой передать ребенка матери. В ответ Соэрель подал иск в суд об определении места жительства ребенка.

Любопытно, почему он так поступил? Насколько мне известно, эльфы категорически не одобряют смешанные браки и не считают полукровок полноценными членами Дома.

Раз уж Шелина и Соэрель поженились, невзирая ни на какие препятствия, значит, верили в истинность своих чувств. Знать бы еще, куда подевалась любовь спустя каких-то пятнадцать лет! Но этот вопрос практического значения не имеет, так что замнем для ясности.

Дело рассматривала судья, уже знакомая мне по истории Шемитта. По крайней мере, понятно, чего ожидать, хотя перспектива снова ехать в Вилийский районный суд не вдохновляла. Ничего не поделаешь, по правилам подсудности большинство исков подаются по месту жительства ответчика, в данном случае Шелины. Так что в понедельник придется с утра пораньше тащиться в Локи знает куда…

Первым делом я выяснила точный возраст мальчика. Оказалось, что ему уже исполнилось десять лет, так что его мнение также придется учитывать. Учитывая, что ребенок и есть ребенок, нужно готовиться к любым неожиданностям. Зачастую дети ведь мыслят на уровне «мама строгая, она мне школу прогуливать запрещает, а папа добрый, он мне подарки дарит», и высказывают свое мнение исходя из этого.

Разумеется, суд больше ориентируется на мнение органа опеки и попечительства, на который в данном случае будут воздействовать обе стороны. И Семья драконов, и Дом эльфов — весьма солидные силы, с которыми поневоле приходится считаться даже государственным служащим.

Я задумчиво постучала по столу карандашом, чуть скривилась, раздраженно его отбросила… И наткнулась на внимательный взгляд Шемитта. Казалось, он был удивлен тем, что я нервничала. Кажется, самоконтроль в последнее время сбоит, надо бы отдать его в ремонт. Усмехнувшись этой нелепой мысли, я вновь повернулась к Шелине. Следует определить нашу позицию, хотя слишком много неизвестных переменных, и во многом придется ориентироваться по ходу дела.

Как обычно, я подробно объяснила клиентке, как себя вести и даже как одеться, ведь мнение судьи об участниках процесса во многом складывается из мелочей. Не стоит приходить в шортах или шлепанцах на босу ногу — кроме впечатления легкомысленности, это еще и вызывает закономерное раздражение судьи, вынужденного в жару париться в черной мантии.